Когда казалось, что падать уже некуда, снизу вежливо постучали.
Автор: Я
Бета: Отсутствует
Фандом: оридж
Рейтинг: недоR
Размер: мини
Жанр: эм… фантастика?
Комментарий: написано на просьбу mitavi « привет пушистый)) сделай мне хорошо, а? напиши мне миник на одно из моих стихов, а? очень хочется))) плиз)) »
читать дальшеЛегкие еще при тебе? Очень странно.
Сердце тоже? Это еще страньше…
«Путь к сердцу…», он как путь к храму.
И интересно, куда доберешься раньше?
У тебя сердца нет, храма нет тоже,
Есть границы зеркал – там пролезть невозможно,
Есть острые лезвия слов… И в руках ножик…
Кто там что-то искал? Уже сбежал? Боже…
Да нет, не к тебе… К тебе еще рано…
И если ты бог, то только обмана…
И смерти… Что, в общем-то, и не странно…
Сыграем на душу? В прятки? Ладно…
Последние звуки песни еще затихали в звенящей безмолвности таверны, а музыканта уже не было. Словно он привиделся выпивохам, этот странный парень: с повязкой на глазах, со струнницей за спиной. Вот же, только что он сидел тут, под окном. И заходящее солнце золотило короткие его, пыльные волосы, а теперь только пылинки хороводятся в луче света. Старый Транн тяжело опустил кружку на стол. Стукнула потрескавшаяся глина по отполированному тысячами бутылками дереву. И в душный зал вернулись звуки: голоса, звон бьющейся посуды, глухие отзвуки ударов и пьяный смех. Но стены впитают прозвучавшую песню. Стены запомнят. И вскоре таверна опустеет. Хозяин закроет неприбыльное дело. И уедет куда-нибудь далеко-далеко. Потому, что такие слова задевают душу. Потому, что души собравшихся давно обросли жиром лености и праздности. Слишком мягкими стали их души, чтобы страдать. Слишком квелыми и неповоротливыми, чтобы что-то менять. Они, не сговариваясь, решат забыть и тридцатой дорогой станут обходить стены, которые запомнят. Но это будет завтра. А сегодня по каменистой тропинке ступает босыми, зрячими ступнями парень, спевший ненужную им, такую нужную всем песню. Шагает быстро, размашисто, стараясь хоть на миг оторваться, от дышащего ему в спину заката. Как бы дорого он заплатил, чтобы не видеть больше заката. Он и так дорого дал. Он думал, что лиши себя возможности видеть это странное кровавое убийство, когда время вонзает кинжал в спину уходящего дня. Но не видеть оказалось мало. Он чувствовал проклятый закат всей кожей. Он чувствовал дыхание смерти. Его дыхание…
Он искал дорогу. Дорогу, ведущую его от смерти. Не в Рай, и не в Ад. Куда угодно, лишь бы между ними. Мимо них. И обязательно от смерти. С каждым шагом понимая, что не отдаляется, а приближается к этому проклятью. К его проклятью. К Нему.
Неровная горная тропинка под ногами расширилась, и вскоре юноша почувствовал, что идет уже по мостовой. Вокруг была тишина. Тишина и пустота. Так он думал, пока не наткнулся на что-то твердое. Парень удивился. Незрячие его глаза давно научились угадывать предметы. Но ему все еще казалось, что вокруг ничего нет.
- Это иллюзия. – Раздался глубокий мужской голос. Гулкий, как сама пустота. Глубокий, как бесконечность. – Иллюзия зрительная и осязаемая. Замечательная иллюзия. Но тот, кому стала известна сущность вещей – не почувствует ее. Ты – не почувствуешь. Но твое тело все еще глупо. Войди, Ллар. Я тебя ждал.
Алларган нахмурился и снял повязку. Незрячие синие глаза безжизненно застывшие, помнили, что перед ним должна быть дверь. В нее он, видимо, и уткнулся. Лицо огладил холодный воздух, потревоженный раскрывшимися дверями. Он шагнул вперед, чувствуя под ногами холодные плиты храма.
Он не знал, что мужчина, опустивший руки ему на плечи смотрит на него глубокими черными глазами. Что длинные белоснежные волосы его рассыпаны по спине, закованной черной броней.
- Ты долго шел.
- Я шел всю жизнь.
- И чего ты хочешь?
- Укажи мне дорогу.
- Я не проводник.
- Ты Бог.
- Я Бог Обмана.
- Ты Бог Смерти.
- Это одно и то же.
Пустота глотала голоса, не оставляя эха даже в мыслях.
- Знаешь, что тебя окружает? – Вкрадчиво поинтересовался мужчина.
- Твой храм.
- И что в нем по-твоему? Как я обманываю людей, добравшихся сюда?
- Здесь маски и туман?
- Здесь зеркала. Вечные обманщики – зеркальные духи. Они глядят на людей отовсюду, уверяя, что люди так и выглядят. Ни одно животное не признает в отражении себя. Но люди начинают верить. И со временем зеркальные духи подчиняют себе души людей.
- Зачем?
- Каждый хочет прожить человеческую жизнь. Даже Боги. Каждый. А ты – нет.
- А я не хочу умирать.
- Почему?
- Это глупо.
- Но отсутствие смерти обесценивает жизнь.
- Чужую – да. Мою – нет. Я не успею.
- А что ты хочешь успеть?
- Все. Мне нужно успеть все и еще кое-что. Укажи мне путь.
- Я Бог Обмана.
- Я помню.
- Со своей смертью нельзя договориться.
- А что можно?
- Ты знаешь, как смерть пугает. Но тебе это будет только мешать.
Юношу обволакивает пустота. И тяжелые руки на плечах обнимают.
- Теперь ты знаешь, как обнимает смерть. Она ласкова. Но тебе не нужно это.
Холодные губы целуют.
- Теперь ты знаешь, как смерть целует. Она умеет любить. Но тебе и это не нужно.
Он замолкает и пустота жадно ловит тяжелое дыхание Лара. Короткий вскрик его, когда длинные пальцы скользят слишком близко. Длинный стон, когда все заканчивается.
- Теперь ты знаешь, как можно получат удовольствие от смерти. Но ты этого не хочешь.
Тишина снова заполняет мир. И Ллар не выдерживает ее абсолюта.
- А что еще бывает?
- А еще бывает чужая смерть.
Он выйдет из храма, все еще ничего не понимая. Он только запоминает, что тело его глупо. А значит это нужно исправить. Он теперь идет по другому пути – по пути стали. Чтобы научить тело и изучить смерть.
Он чувствует многое.
Как смерть обнимает других.
Как целует.
Как дарит удовольствие.
Он умирает.
Для того, чтобы через века, вечером субботы, когда за окном мокрый снег, а в тихом ресторанчике на набережной пахнет корицей и кофе, прозвучала песня.
Я не люблю рисовать.
Тебя.
Жаль?
Я не умею любить.
Себя.
Тварь –
Мы.
Безумная, серая,
гладкошерстная…
Карикатурно – серьезно
быстрою версткою
Щелкает время
вишневыми четками
Нервно – больными
движениями четкими
Отменяя жизнь…
Остается лишь ждать…
Я не люблю говорить.
Лишнее.
Буду молчать…
Я не умею тебе и себе
врать…….
Ее споет совсем молодой парень, с растрепанными золотистыми волосами, в черных солнцезащитных очках, совершенно неуместных в этой городской зиме. И последние гитарные аккорды потеряются в гуле разговоров. И седой до белизны, не старый еще вроде мужчина, наблюдающий за музыкантом из угла, подумает, что нынче горожане стали куда упорнее в своей бездушности.
Со своей смертью нельзя договориться.
А с чужой…. ?
Бета: Отсутствует
Фандом: оридж
Рейтинг: недоR
Размер: мини
Жанр: эм… фантастика?
Комментарий: написано на просьбу mitavi « привет пушистый)) сделай мне хорошо, а? напиши мне миник на одно из моих стихов, а? очень хочется))) плиз)) »
читать дальшеЛегкие еще при тебе? Очень странно.
Сердце тоже? Это еще страньше…
«Путь к сердцу…», он как путь к храму.
И интересно, куда доберешься раньше?
У тебя сердца нет, храма нет тоже,
Есть границы зеркал – там пролезть невозможно,
Есть острые лезвия слов… И в руках ножик…
Кто там что-то искал? Уже сбежал? Боже…
Да нет, не к тебе… К тебе еще рано…
И если ты бог, то только обмана…
И смерти… Что, в общем-то, и не странно…
Сыграем на душу? В прятки? Ладно…
Последние звуки песни еще затихали в звенящей безмолвности таверны, а музыканта уже не было. Словно он привиделся выпивохам, этот странный парень: с повязкой на глазах, со струнницей за спиной. Вот же, только что он сидел тут, под окном. И заходящее солнце золотило короткие его, пыльные волосы, а теперь только пылинки хороводятся в луче света. Старый Транн тяжело опустил кружку на стол. Стукнула потрескавшаяся глина по отполированному тысячами бутылками дереву. И в душный зал вернулись звуки: голоса, звон бьющейся посуды, глухие отзвуки ударов и пьяный смех. Но стены впитают прозвучавшую песню. Стены запомнят. И вскоре таверна опустеет. Хозяин закроет неприбыльное дело. И уедет куда-нибудь далеко-далеко. Потому, что такие слова задевают душу. Потому, что души собравшихся давно обросли жиром лености и праздности. Слишком мягкими стали их души, чтобы страдать. Слишком квелыми и неповоротливыми, чтобы что-то менять. Они, не сговариваясь, решат забыть и тридцатой дорогой станут обходить стены, которые запомнят. Но это будет завтра. А сегодня по каменистой тропинке ступает босыми, зрячими ступнями парень, спевший ненужную им, такую нужную всем песню. Шагает быстро, размашисто, стараясь хоть на миг оторваться, от дышащего ему в спину заката. Как бы дорого он заплатил, чтобы не видеть больше заката. Он и так дорого дал. Он думал, что лиши себя возможности видеть это странное кровавое убийство, когда время вонзает кинжал в спину уходящего дня. Но не видеть оказалось мало. Он чувствовал проклятый закат всей кожей. Он чувствовал дыхание смерти. Его дыхание…
Он искал дорогу. Дорогу, ведущую его от смерти. Не в Рай, и не в Ад. Куда угодно, лишь бы между ними. Мимо них. И обязательно от смерти. С каждым шагом понимая, что не отдаляется, а приближается к этому проклятью. К его проклятью. К Нему.
Неровная горная тропинка под ногами расширилась, и вскоре юноша почувствовал, что идет уже по мостовой. Вокруг была тишина. Тишина и пустота. Так он думал, пока не наткнулся на что-то твердое. Парень удивился. Незрячие его глаза давно научились угадывать предметы. Но ему все еще казалось, что вокруг ничего нет.
- Это иллюзия. – Раздался глубокий мужской голос. Гулкий, как сама пустота. Глубокий, как бесконечность. – Иллюзия зрительная и осязаемая. Замечательная иллюзия. Но тот, кому стала известна сущность вещей – не почувствует ее. Ты – не почувствуешь. Но твое тело все еще глупо. Войди, Ллар. Я тебя ждал.
Алларган нахмурился и снял повязку. Незрячие синие глаза безжизненно застывшие, помнили, что перед ним должна быть дверь. В нее он, видимо, и уткнулся. Лицо огладил холодный воздух, потревоженный раскрывшимися дверями. Он шагнул вперед, чувствуя под ногами холодные плиты храма.
Он не знал, что мужчина, опустивший руки ему на плечи смотрит на него глубокими черными глазами. Что длинные белоснежные волосы его рассыпаны по спине, закованной черной броней.
- Ты долго шел.
- Я шел всю жизнь.
- И чего ты хочешь?
- Укажи мне дорогу.
- Я не проводник.
- Ты Бог.
- Я Бог Обмана.
- Ты Бог Смерти.
- Это одно и то же.
Пустота глотала голоса, не оставляя эха даже в мыслях.
- Знаешь, что тебя окружает? – Вкрадчиво поинтересовался мужчина.
- Твой храм.
- И что в нем по-твоему? Как я обманываю людей, добравшихся сюда?
- Здесь маски и туман?
- Здесь зеркала. Вечные обманщики – зеркальные духи. Они глядят на людей отовсюду, уверяя, что люди так и выглядят. Ни одно животное не признает в отражении себя. Но люди начинают верить. И со временем зеркальные духи подчиняют себе души людей.
- Зачем?
- Каждый хочет прожить человеческую жизнь. Даже Боги. Каждый. А ты – нет.
- А я не хочу умирать.
- Почему?
- Это глупо.
- Но отсутствие смерти обесценивает жизнь.
- Чужую – да. Мою – нет. Я не успею.
- А что ты хочешь успеть?
- Все. Мне нужно успеть все и еще кое-что. Укажи мне путь.
- Я Бог Обмана.
- Я помню.
- Со своей смертью нельзя договориться.
- А что можно?
- Ты знаешь, как смерть пугает. Но тебе это будет только мешать.
Юношу обволакивает пустота. И тяжелые руки на плечах обнимают.
- Теперь ты знаешь, как обнимает смерть. Она ласкова. Но тебе не нужно это.
Холодные губы целуют.
- Теперь ты знаешь, как смерть целует. Она умеет любить. Но тебе и это не нужно.
Он замолкает и пустота жадно ловит тяжелое дыхание Лара. Короткий вскрик его, когда длинные пальцы скользят слишком близко. Длинный стон, когда все заканчивается.
- Теперь ты знаешь, как можно получат удовольствие от смерти. Но ты этого не хочешь.
Тишина снова заполняет мир. И Ллар не выдерживает ее абсолюта.
- А что еще бывает?
- А еще бывает чужая смерть.
Он выйдет из храма, все еще ничего не понимая. Он только запоминает, что тело его глупо. А значит это нужно исправить. Он теперь идет по другому пути – по пути стали. Чтобы научить тело и изучить смерть.
Он чувствует многое.
Как смерть обнимает других.
Как целует.
Как дарит удовольствие.
Он умирает.
Для того, чтобы через века, вечером субботы, когда за окном мокрый снег, а в тихом ресторанчике на набережной пахнет корицей и кофе, прозвучала песня.
Я не люблю рисовать.
Тебя.
Жаль?
Я не умею любить.
Себя.
Тварь –
Мы.
Безумная, серая,
гладкошерстная…
Карикатурно – серьезно
быстрою версткою
Щелкает время
вишневыми четками
Нервно – больными
движениями четкими
Отменяя жизнь…
Остается лишь ждать…
Я не люблю говорить.
Лишнее.
Буду молчать…
Я не умею тебе и себе
врать…….
Ее споет совсем молодой парень, с растрепанными золотистыми волосами, в черных солнцезащитных очках, совершенно неуместных в этой городской зиме. И последние гитарные аккорды потеряются в гуле разговоров. И седой до белизны, не старый еще вроде мужчина, наблюдающий за музыкантом из угла, подумает, что нынче горожане стали куда упорнее в своей бездушности.
Со своей смертью нельзя договориться.
А с чужой…. ?
@темы: слеш ориджи
-
-
23.07.2012 в 04:49-
-
24.07.2012 в 20:53