Когда казалось, что падать уже некуда, снизу вежливо постучали.
Желания иногда исполняются.
Автор: Кай aka Рю, в общем, я родимая
Бета: Aru
Рейтинг: R-NC17 где-то там
Пейринг: Мефодий (упаси боже не Буслаев)/Данил
Жанр: фентези, юмор, романс
Статус: в процессе
Саммари: просто развитие отношений между двумя людьми, ну и немного ведьмовства
Комментарий: Захотелось написать что-то по возможности доброе. Посмотрим ,что из этого выйдет. Но буду рада комментариям – так быстрее пишется)
1-3 главы: www.diary.ru/~world-in-world/p113003006.htm?fro...
Глава 16.Глава 16. Предпоследняя.
Глава 16. Предпоследняя.
«…обвиняется в покушении на личную собственность… с отягчающими обстоятельствами… прошу учесть также… является членом света… приговорить…»
Бесцветный как стены этого проклятого здания голос бесцветной женщины бесцветно уведомлял меня о решении заседания. Бесцветные люди бесцветно смотрели на меня. Только на меня, потому что я – единственное цветное пятно во всей этой… хотелось бы сказать серости, да куда там! И все это давит на меня, скапливается над головой сосущей пустотой и вытягивает все яркое, что во мне еще осталось. Я уже не злюсь. Хотя не злюсь я уже давно… злость ушла первой… но было еще недавно что-то такое яркое… а теперь нету… мне кажется было жаль, что я один… почему?
«…привести!»
Кого это еще? Слабо шевелится любопытство. Импульса хватает ровно на то, чтобы повернуть голову в ту сторону, куда синхронно повернулись все присутствующие. Массивные двери тяжело, но все также бесцветно впускают в зал целую процессию. Первыми входят охранники, входят и бесцветно замирают, образуя оцепление, за ними такие же бесцветные конвоиры вводят человека, еще одного яркого человека. Такого яркого, что он и меня раскрашивает. Раскрашивает в правильный, уместный здесь цвет – слепой ярости. Я не оригинален. Она у меня красная. Как Данькина кровь, стекающая по его лицу.
Я рычу и изо всех сил дергаю сведенные за спиной руки – и магические путы рвутся, как обычные веревки.
А перед глазами любимая, исполосованная свежими рубцами спина.
Из моих глаз натурально летят искры, так ищет выхода магия – и находит, я не прилагаю даже мысленного усилия, чтобы остановить летящих на меня охранников, выходит просто рефлекторно.
А перед глазами любимые руки с перебитыми пальцами.
Волосы на голове встают дыбом, непроизвольно скалюсь и почти чувствую когти – это какое-то первобытное чувство еще тех времен, когда все маги поголовно были оборотнями, и, не в силах контролировать свою стихию, превращались в зверей, и я рычу громче, и этот звук сносит вторую волну охраны, как карточный домик.
А перед глазами любимая грудь, превратившаяся в один сплошной синяк.
Пальцы сводит судорогой, так они напряжены, и через меня проходит огромная, неконтролируемая магия, какой просто не поместится во мне, и бесцветные люди орут, и этот многоголосый хор окрашивает их в цвет ужаса.
А перед глазами любимое лицо с закушенными до крови губами.
И дрожат стены, вылетают стекла из окон, и падает, рушится это проклятое, святое место. Рушится, погребая под осколками истины всех, кто ее возжелал.
А перед глазами любимый человек, которого поставили на колени.
Я просыпаюсь от ледяного ужаса, от ведения падающей на Данину голову многотонной плиты, и судорожно цепляюсь взглядом за темноту, пытаясь отыскать в ней подтверждения того, что все приснившееся – неправда. Что не стали бы портить «личную собственность почетного члена совета», из-за которой и возбудили дело (зачем, спрашивается, возбуждали – кто его удовлетворять будет? Я свою задницу, и тем более Данькину, подставлять не собираюсь!), что просто не смог бы я разнести это чертово здание, даже со всем своим Талантом, даже в Залог Жизни. И все это меня не успокаивает, и бешено колотится сердце, подгоняя меня, заставляя бежать куда-то в одном с ним ритме, все равно куда – лишь бы успеть. И остановить его сумасшедший бег могут только сильные Данькины руки, сжимающиеся поперек меня и опрокидывающие меня обратно на кровать. Он даже не проснулся. Вымотанный, измотанный вынужденной голодовкой. Он просто крепко прижимает меня к себе и бормочет: «спи, тебе нужны силы, завтра трудный день». Мне нужны. И ему нужны. Я ласково целую любимый подбородок, щеки, скулы, упиваясь просто тем фактом, что он здесь, рядом. Настолько, насколько можно быть близко. Провожу руками по груди, шее, зарываюсь пальцами в мягкие волосы, прижимаюсь как можно ближе и тихонько постанываю от блаженства. Тянусь губами к переносице и натыкаюсь на внимательный, полный укоризны взгляд. Отвечаю невинным выражением лица и он, улыбаясь, качает головой, насколько это возможно, лежа на боку на подушке. А потом Даня подается вперед и целует. Не жарко, а просто до безумия тепло, с такой нежностью, что расплакаться хочется. А он отстраняется и командует шепотом: «спи».
Но заснуть я все равно не могу. Мне вспоминается сон. Я очень, очень-очень не хочу идти на заседание суда. Не потому что боюсь. Нет. С Данькой рядом я ничего не боюсь. Просто я ужасно не люблю здания суда и вообще совет. На мой взгляд, это просто сборище идиотов, возомнивших себя приближенными к НЕМУ. Кто такой ОН? В магическом обществе никогда не скрывали - мы живем по принципу: «прав тот, кто сильнее». Сила была решающим фактором везде и всегда. Настоящая Сила, зависящая от предков, дающих тебе опору, от воли, от характера, черт знает еще от чего… Так вот: ОН слишком много знал. Неподобающе много для обычного человека, даже для мага. У таких как он всегда было только две дороги. Либо умереть, не оставив после себя даже воспоминания, либо стать легендой, святым. Для первого варианта ОН был слишком Силен. Но и святым он не стал. Он стал Богом. Но это было потом. До этого люди решили, что они тоже вправе Знать. Глупые… возможно, если бы они требовали менее настойчиво, или в их просьбах было поменьше наглости, все было бы лучше. Но стало так, как есть. Своего они добились. Перед тем как уйти ОН построил храм. Храм Истины. Святое здание, проклятое здание. Храм олицетворяет беспристрастие, его не трогает ни одна краска, ни одна эмоция, ничто из того, что может затмить истину, вызвать мешающие чувства. Он сказал: «все, кто придет сюда за правосудием, возжелав истины, найдет их». Святое благословение. В первый Совет входили те маги, которые добились от него истины. Интересно, мне одному кажется, что это было не благословение, а проклятье? И еще: ведь про Совет ОН ничего не говорил… каким образом теперь маги попадают в Совет - никто не знает, но личности, входящие в него, не вызывают мыслей о справедливости. Впрочем, это и не важно. Все их слова не имеют значения, потому что каждый пришедший на заседание суда действительно получает по заслугам. Просто об этом узнает только тот, кто получает правосудие. Я знаю… я не боюсь туда идти… я на стороне Силы. Просто я боюсь выйти оттуда бесцветным человеком, таким, какими становятся маги, проработавшие в совете много времени. Почему никто кроме меня не замечает пустых глаз, пустых людей?
Ну и черт с ними. Это все теперь совершенно не важно. Теперь важно только то, что будет ПОСЛЕ суда, потому что ДО суда времени почти не осталось, а на сам Суд я повлиять не могу. И это, вот это по-настоящему страшно.
Глава 17. Конец.Глава 17. Последняя, или вместо Эпилога.
Маг не может покончить жизнь самоубийством. Это просто невозможно. Чувство самосохранения у магической сущности гораздо выше, чем у любой другой. Вздумай волшебник перерезать себе вены - и Сила без всяких заклинаний заставит кого-нибудь из близких вернутся с работы раньше. Выпрыгни маг из окна - и он отделается переломом обеих ног, чтоб неповадно было. Попробуй он застрелится - и какая-нибудь пружинка обязательно сломается. Вы ведь не могли не слышать историю про какого-нибудь чудом выжившего человека. Так вот, я почти уверен, что этот человек - маг. Но боюсь, он уже не тот, кем был. И дело не в пережитом шоке, просто магия не прощает ошибок.
По окну тарабанит дождь, я невидяще смотрю на его серую завесу и думаю, что курить совсем не хочется. А хочется остановить сердце. Почему я не умею? Йоги, наверное, умеют. Вот так и понимаешь, что всю жизнь страдал дурью, научился уйме абсолютно ненужных вещей, а то, что действительно может пригодиться, и не умеешь вовсе…
Вы хотели бы знать, что случилось? О! Ничего особенного! Просто Саша все-таки придумал, как выкрутиться. Я ведь не ставил закрепляющих или удерживающих заклинаний. А браслеты Страшного не работали без постоянной подпитки. Так что фактически мой суккуб все это время был совершенно свободен. И уйти он мог в любой момент. Он и ушел. Прямо из зала суда. Просто встал, развернулся и ушел, не оглядываясь. Он уходил, и каждый его шаг, отдававшийся гулким эхом в проклятом здании, вел обратный счет чему-то внутри меня, и сердце с каждым его шагом билось реже. И теперь я жалею только об одном – что оно не остановилось насовсем.
Глупое, неверное сердце, какое право ты имеешь биться, если ЕГО нет рядом?!
А, впрочем, это не важно. Я все равно скоро умру. Пусть оно бьется, пусть магия пульсирует в каждой клеточке тела, не давая соскользнуть в беспамятство. Пусть. Это все уже не важно. Не зря одним из моих любимых фильмов была «Формула любви». Как говорил граф Калиостро? Кажется примерно так: «Сердце подвластно разуму. Чувства подвластны сердцу. Разум подвластен чувствам. Круг замкнулся. С разума начали, разумом кончили. Вот и выходит, что всё мироздание — это суть игра моего ума. А если вы со мной согласитесь, то и Вашего тоже». Я согласен, граф! Вы абсолютно правы.
Ко мне никто не придет. Я всех убедил в том, что со мной все в порядке, просто я хочу побыть в одиночестве. Леша, конечно, все понял, или просто знал. Но это не важно. Потому что он не мог не УВИДЕТЬ, чем закончится вся его афера, но ничем мне не помог. Значит и сейчас спасть меня ему нет смысла.
Я не буду резать вены. Это бессмысленно. Я не буду прыгать из окна. Это ненадежно. Я не откручу газовый кран. Это небезопасно для окружающих.
Я просто сяду. Вот так вот, прямо где стоял. Сяду и впущу в душу сосущую пустоту, чтобы мир расплылся серой кляксой, чтобы все слилось в одну картинку и образы потеряли осмысленность. Чтобы все мысли и ощущения потеряли яркость и значение.
Я остановлю тебя, чертов маятник! Тук-тук, тук-тук. Я просто не буду дышать. Это хорошая мысль. Мне ведь не нужен воздух.
Бесполезно. Сила противится, вырывается из сумасшедшего тела, хочет жить. Заставляет сердце биться чаще, заставляет воздух течь по сопротивляющемуся горлу. Дергает за ниточки мои мышцы, как кукловод марионетку. Маг управляет Силой? Ха! Блажен, кто верует!
Ну и пожалуйста. Тогда я просто не буду думать. Пусть меня не будет. Не смерть тела, так смерть сознания – я все равно добьюсь своего.
И я даже не испытываю радости, когда понимаю что моя затея удалась. Я вообще больше ничего не испытываю…
Минут пять я, наверное, просто отмахивался от чего-то, как от назойливой мухи, но кто-то с поразительным упорством продолжал… поливать меня контрастным душем??? Медленно, как возвращается чувствительность к замерзшей коже, ко мне возвращались чувства: неудобство, раздражение, боль. Я завопил под ледяной струей (не бывает в кране такой холодной воды!) и вскочил, оказываясь в надежном кольце Данькиных рук. Отчаянный взгляд в родные глаза и шепотом:
- Почему вернулся?
- Мне нечего там делать. – Честно, уверено, как будто он не понимает, что вызывает мое удивление.
- Почему?
- Потому что я не суккуб. – Пожимает плечами и улыбается. А я теряюсь совершенно. Мне не интересно, не важно, не нужно знать, что произошло, но я не был бы собой, если бы не спросил:
- Почему?
- Потому что, – Даня выдерживает театральную паузу и с улыбкой, назидательно так, говорит, – суккубы не умеют любить!
И поцеловал. А я все думал, что входная дверь выбита явно профессионалом, а Лешка, дрянь эдакая, конечно знал, чем все закончится.
Конец.
Автор: Кай aka Рю, в общем, я родимая
Бета: Aru
Рейтинг: R-NC17 где-то там
Пейринг: Мефодий (упаси боже не Буслаев)/Данил
Жанр: фентези, юмор, романс
Статус: в процессе
Саммари: просто развитие отношений между двумя людьми, ну и немного ведьмовства
Комментарий: Захотелось написать что-то по возможности доброе. Посмотрим ,что из этого выйдет. Но буду рада комментариям – так быстрее пишется)
1-3 главы: www.diary.ru/~world-in-world/p113003006.htm?fro...
Глава 16.Глава 16. Предпоследняя.
Глава 16. Предпоследняя.
«…обвиняется в покушении на личную собственность… с отягчающими обстоятельствами… прошу учесть также… является членом света… приговорить…»
Бесцветный как стены этого проклятого здания голос бесцветной женщины бесцветно уведомлял меня о решении заседания. Бесцветные люди бесцветно смотрели на меня. Только на меня, потому что я – единственное цветное пятно во всей этой… хотелось бы сказать серости, да куда там! И все это давит на меня, скапливается над головой сосущей пустотой и вытягивает все яркое, что во мне еще осталось. Я уже не злюсь. Хотя не злюсь я уже давно… злость ушла первой… но было еще недавно что-то такое яркое… а теперь нету… мне кажется было жаль, что я один… почему?
«…привести!»
Кого это еще? Слабо шевелится любопытство. Импульса хватает ровно на то, чтобы повернуть голову в ту сторону, куда синхронно повернулись все присутствующие. Массивные двери тяжело, но все также бесцветно впускают в зал целую процессию. Первыми входят охранники, входят и бесцветно замирают, образуя оцепление, за ними такие же бесцветные конвоиры вводят человека, еще одного яркого человека. Такого яркого, что он и меня раскрашивает. Раскрашивает в правильный, уместный здесь цвет – слепой ярости. Я не оригинален. Она у меня красная. Как Данькина кровь, стекающая по его лицу.
Я рычу и изо всех сил дергаю сведенные за спиной руки – и магические путы рвутся, как обычные веревки.
А перед глазами любимая, исполосованная свежими рубцами спина.
Из моих глаз натурально летят искры, так ищет выхода магия – и находит, я не прилагаю даже мысленного усилия, чтобы остановить летящих на меня охранников, выходит просто рефлекторно.
А перед глазами любимые руки с перебитыми пальцами.
Волосы на голове встают дыбом, непроизвольно скалюсь и почти чувствую когти – это какое-то первобытное чувство еще тех времен, когда все маги поголовно были оборотнями, и, не в силах контролировать свою стихию, превращались в зверей, и я рычу громче, и этот звук сносит вторую волну охраны, как карточный домик.
А перед глазами любимая грудь, превратившаяся в один сплошной синяк.
Пальцы сводит судорогой, так они напряжены, и через меня проходит огромная, неконтролируемая магия, какой просто не поместится во мне, и бесцветные люди орут, и этот многоголосый хор окрашивает их в цвет ужаса.
А перед глазами любимое лицо с закушенными до крови губами.
И дрожат стены, вылетают стекла из окон, и падает, рушится это проклятое, святое место. Рушится, погребая под осколками истины всех, кто ее возжелал.
А перед глазами любимый человек, которого поставили на колени.
Я просыпаюсь от ледяного ужаса, от ведения падающей на Данину голову многотонной плиты, и судорожно цепляюсь взглядом за темноту, пытаясь отыскать в ней подтверждения того, что все приснившееся – неправда. Что не стали бы портить «личную собственность почетного члена совета», из-за которой и возбудили дело (зачем, спрашивается, возбуждали – кто его удовлетворять будет? Я свою задницу, и тем более Данькину, подставлять не собираюсь!), что просто не смог бы я разнести это чертово здание, даже со всем своим Талантом, даже в Залог Жизни. И все это меня не успокаивает, и бешено колотится сердце, подгоняя меня, заставляя бежать куда-то в одном с ним ритме, все равно куда – лишь бы успеть. И остановить его сумасшедший бег могут только сильные Данькины руки, сжимающиеся поперек меня и опрокидывающие меня обратно на кровать. Он даже не проснулся. Вымотанный, измотанный вынужденной голодовкой. Он просто крепко прижимает меня к себе и бормочет: «спи, тебе нужны силы, завтра трудный день». Мне нужны. И ему нужны. Я ласково целую любимый подбородок, щеки, скулы, упиваясь просто тем фактом, что он здесь, рядом. Настолько, насколько можно быть близко. Провожу руками по груди, шее, зарываюсь пальцами в мягкие волосы, прижимаюсь как можно ближе и тихонько постанываю от блаженства. Тянусь губами к переносице и натыкаюсь на внимательный, полный укоризны взгляд. Отвечаю невинным выражением лица и он, улыбаясь, качает головой, насколько это возможно, лежа на боку на подушке. А потом Даня подается вперед и целует. Не жарко, а просто до безумия тепло, с такой нежностью, что расплакаться хочется. А он отстраняется и командует шепотом: «спи».
Но заснуть я все равно не могу. Мне вспоминается сон. Я очень, очень-очень не хочу идти на заседание суда. Не потому что боюсь. Нет. С Данькой рядом я ничего не боюсь. Просто я ужасно не люблю здания суда и вообще совет. На мой взгляд, это просто сборище идиотов, возомнивших себя приближенными к НЕМУ. Кто такой ОН? В магическом обществе никогда не скрывали - мы живем по принципу: «прав тот, кто сильнее». Сила была решающим фактором везде и всегда. Настоящая Сила, зависящая от предков, дающих тебе опору, от воли, от характера, черт знает еще от чего… Так вот: ОН слишком много знал. Неподобающе много для обычного человека, даже для мага. У таких как он всегда было только две дороги. Либо умереть, не оставив после себя даже воспоминания, либо стать легендой, святым. Для первого варианта ОН был слишком Силен. Но и святым он не стал. Он стал Богом. Но это было потом. До этого люди решили, что они тоже вправе Знать. Глупые… возможно, если бы они требовали менее настойчиво, или в их просьбах было поменьше наглости, все было бы лучше. Но стало так, как есть. Своего они добились. Перед тем как уйти ОН построил храм. Храм Истины. Святое здание, проклятое здание. Храм олицетворяет беспристрастие, его не трогает ни одна краска, ни одна эмоция, ничто из того, что может затмить истину, вызвать мешающие чувства. Он сказал: «все, кто придет сюда за правосудием, возжелав истины, найдет их». Святое благословение. В первый Совет входили те маги, которые добились от него истины. Интересно, мне одному кажется, что это было не благословение, а проклятье? И еще: ведь про Совет ОН ничего не говорил… каким образом теперь маги попадают в Совет - никто не знает, но личности, входящие в него, не вызывают мыслей о справедливости. Впрочем, это и не важно. Все их слова не имеют значения, потому что каждый пришедший на заседание суда действительно получает по заслугам. Просто об этом узнает только тот, кто получает правосудие. Я знаю… я не боюсь туда идти… я на стороне Силы. Просто я боюсь выйти оттуда бесцветным человеком, таким, какими становятся маги, проработавшие в совете много времени. Почему никто кроме меня не замечает пустых глаз, пустых людей?
Ну и черт с ними. Это все теперь совершенно не важно. Теперь важно только то, что будет ПОСЛЕ суда, потому что ДО суда времени почти не осталось, а на сам Суд я повлиять не могу. И это, вот это по-настоящему страшно.
Глава 17. Конец.Глава 17. Последняя, или вместо Эпилога.
Маг не может покончить жизнь самоубийством. Это просто невозможно. Чувство самосохранения у магической сущности гораздо выше, чем у любой другой. Вздумай волшебник перерезать себе вены - и Сила без всяких заклинаний заставит кого-нибудь из близких вернутся с работы раньше. Выпрыгни маг из окна - и он отделается переломом обеих ног, чтоб неповадно было. Попробуй он застрелится - и какая-нибудь пружинка обязательно сломается. Вы ведь не могли не слышать историю про какого-нибудь чудом выжившего человека. Так вот, я почти уверен, что этот человек - маг. Но боюсь, он уже не тот, кем был. И дело не в пережитом шоке, просто магия не прощает ошибок.
По окну тарабанит дождь, я невидяще смотрю на его серую завесу и думаю, что курить совсем не хочется. А хочется остановить сердце. Почему я не умею? Йоги, наверное, умеют. Вот так и понимаешь, что всю жизнь страдал дурью, научился уйме абсолютно ненужных вещей, а то, что действительно может пригодиться, и не умеешь вовсе…
Вы хотели бы знать, что случилось? О! Ничего особенного! Просто Саша все-таки придумал, как выкрутиться. Я ведь не ставил закрепляющих или удерживающих заклинаний. А браслеты Страшного не работали без постоянной подпитки. Так что фактически мой суккуб все это время был совершенно свободен. И уйти он мог в любой момент. Он и ушел. Прямо из зала суда. Просто встал, развернулся и ушел, не оглядываясь. Он уходил, и каждый его шаг, отдававшийся гулким эхом в проклятом здании, вел обратный счет чему-то внутри меня, и сердце с каждым его шагом билось реже. И теперь я жалею только об одном – что оно не остановилось насовсем.
Глупое, неверное сердце, какое право ты имеешь биться, если ЕГО нет рядом?!
А, впрочем, это не важно. Я все равно скоро умру. Пусть оно бьется, пусть магия пульсирует в каждой клеточке тела, не давая соскользнуть в беспамятство. Пусть. Это все уже не важно. Не зря одним из моих любимых фильмов была «Формула любви». Как говорил граф Калиостро? Кажется примерно так: «Сердце подвластно разуму. Чувства подвластны сердцу. Разум подвластен чувствам. Круг замкнулся. С разума начали, разумом кончили. Вот и выходит, что всё мироздание — это суть игра моего ума. А если вы со мной согласитесь, то и Вашего тоже». Я согласен, граф! Вы абсолютно правы.
Ко мне никто не придет. Я всех убедил в том, что со мной все в порядке, просто я хочу побыть в одиночестве. Леша, конечно, все понял, или просто знал. Но это не важно. Потому что он не мог не УВИДЕТЬ, чем закончится вся его афера, но ничем мне не помог. Значит и сейчас спасть меня ему нет смысла.
Я не буду резать вены. Это бессмысленно. Я не буду прыгать из окна. Это ненадежно. Я не откручу газовый кран. Это небезопасно для окружающих.
Я просто сяду. Вот так вот, прямо где стоял. Сяду и впущу в душу сосущую пустоту, чтобы мир расплылся серой кляксой, чтобы все слилось в одну картинку и образы потеряли осмысленность. Чтобы все мысли и ощущения потеряли яркость и значение.
Я остановлю тебя, чертов маятник! Тук-тук, тук-тук. Я просто не буду дышать. Это хорошая мысль. Мне ведь не нужен воздух.
Бесполезно. Сила противится, вырывается из сумасшедшего тела, хочет жить. Заставляет сердце биться чаще, заставляет воздух течь по сопротивляющемуся горлу. Дергает за ниточки мои мышцы, как кукловод марионетку. Маг управляет Силой? Ха! Блажен, кто верует!
Ну и пожалуйста. Тогда я просто не буду думать. Пусть меня не будет. Не смерть тела, так смерть сознания – я все равно добьюсь своего.
И я даже не испытываю радости, когда понимаю что моя затея удалась. Я вообще больше ничего не испытываю…
Минут пять я, наверное, просто отмахивался от чего-то, как от назойливой мухи, но кто-то с поразительным упорством продолжал… поливать меня контрастным душем??? Медленно, как возвращается чувствительность к замерзшей коже, ко мне возвращались чувства: неудобство, раздражение, боль. Я завопил под ледяной струей (не бывает в кране такой холодной воды!) и вскочил, оказываясь в надежном кольце Данькиных рук. Отчаянный взгляд в родные глаза и шепотом:
- Почему вернулся?
- Мне нечего там делать. – Честно, уверено, как будто он не понимает, что вызывает мое удивление.
- Почему?
- Потому что я не суккуб. – Пожимает плечами и улыбается. А я теряюсь совершенно. Мне не интересно, не важно, не нужно знать, что произошло, но я не был бы собой, если бы не спросил:
- Почему?
- Потому что, – Даня выдерживает театральную паузу и с улыбкой, назидательно так, говорит, – суккубы не умеют любить!
И поцеловал. А я все думал, что входная дверь выбита явно профессионалом, а Лешка, дрянь эдакая, конечно знал, чем все закончится.
Конец.
@темы: слеш ориджи, траву в массы, Желания
-
-
22.06.2011 в 20:16-
-
23.06.2011 в 21:52черт! я только в двух ориджах из всех что я читала - увидела правильные названия этих демонов(
эхх((
хоть трактат по демонологии пиши((
-
-
23.06.2011 в 22:41-
-
26.06.2011 в 19:24уже начала кстати.
как только получу доступ к нормальному компу - перепечатаю))
-
-
26.06.2011 в 20:21-
-
27.06.2011 в 16:19договорились.
может даже собирусь и иллюстрации намучу)
-
-
27.06.2011 в 16:42-
-
27.06.2011 в 21:14